Валентина Жданова: "Горе войны осталось со мной на всю жизнь"

Симферополь, 15 апреля. Крыминформ. Война - это не только битвы и доблестные сражения. Это еще и миллионы мирных жителей, познавших все тяготы оккупации. Они столкнулись с обратной, но не менее жестокой стороной войны, когда спасением могло стать предательство, когда еще вчера беззаботный ребенок становился рабом на чужбине, когда смерть казалась решением всех проблем, а надеждой могла стать маленькая посылка с семечками подсолнечника из дома. Своими воспоминаниями об оккупационном детстве с Крыминформом поделилась жительница Николаевки Валентина Жданова.

Она рассказывает о тех страшных событиях спокойно и неохотно, и не потому, что устала о них рассказывать, а чтобы не пугать теми ужасами войны, которые ей пришлось пережить. "Рассказывать очень много и очень страшно, за четыре года пережила такое, что сдуреть можно. Мне даже страшно подумать, чтобы мои внуки такое пережили. Мне было неполных 14 лет, когда в Крым пришли фашисты. Я помню, как перед их приходом мы, дети, разбирали большую стенку /она была сложена из булыжников/ и носили камни туда, где строилась батарея", - начала свой рассказ Валентина Максимовна.

Именно эта, 54-я батарея 30 октября 1941 года открыла артиллерийский огонь по фашистам на подступах в Севастополь, положив начало 250-ти дневной обороне города. Трое суток отважные советские воины отбивали атаки врага, уничтожив при этом до 30 танков и бронемашин, около 700 солдат и офицеров-гитлеровцев.

"В 41 году фашисты заходили уже со стороны севастопольского направления, так как они не знали, что в нашем поселке находилась батарея. Они прошли по асфальту на Севастополь, а потом наша батарея отозвалась, и они вернулись сюда. Они шли по улицам и стреляли в окна жилых домов, если замечали там выглядывающих местных жителей, по улице Советской так убили несколько человек. Позже фашисты стали ходить по домам с обысками, искали в основном продовольствие и все забирали. Были и такие среди местных, что встречали их с хлебом и солью, а были такие, что ездили на работы в Германию добровольно", - рассказывает Валентина и тут же добавляет, что не стоит их вспоминать.

"Когда нашу батарею захватили, был страх божий. Мы пошли на батарею, а там одни убитые, ни одного раненного, видно, немцы всех добивали. Часть моряков спустились по тросу и ушли, а некоторые бежали в поселок. Один моряк прятался у нас на крыше, на чердаке. Мы дали ему вещи, и он убежал в лес. А последнего моряка выдала наша николаевская жительница. Его поймали и расстреляли на въезде в Николаевку, возле стоявшего тогда памятника моряку, - сказав это, собеседница тяжело вздыхает и снова добавляет: - Перебежчики были, но зачем их вспоминать".

"Напротив нас жили тетя Нюня, а её дочь была в партизанах. И она как-то пришла к нам из лагеря в лесу. Когда услышали стук в двери фашистов, мы с ней вдвоем спрятались под одеялом. Мама открыла, зашли немцы, нашли нас, сдернули одеяло и хохочут, но нас тогда не тронули, а забрали все одеяла и перины, так как за домом были большие окопы, в которых они ночевали".

В декабре 1941 года Валентину Максимовну ждал новый удар судьбы: её насильно отправили на работы в Германию последним эшелоном. Таких людей немцы называли остарбайтерами – работниками с востока. Всего за время войны на принудительные работы с территории СССР было вывезено около 5 млн человек.

"Нам ничего не говорили, хватали в брички и везли. Нас много забирали, наш эшелон уже последний был. Увозили нас как скот, зато фашисты с музыкой провожали, при этом охраняли нас с автоматами и с собаками, - иронизирует Валентина. - Нас продавали как скот на промежуточных станциях. Привезли, не помню в какой город, всех разгрузили. Покупали тех, кто были взрослые, с нами ехали 18-летние и 17-летние, а меня никто не брал, я была маленькая, щупленькая, видно, для серьезных работ не годилась. Они пришли, осмотрели всех, отобрали и увезли "товар" в неизвестном направлении, а нас, оставшихся, которых не купили, послали работать на завод", - продолжает Валентина рассказ обо всех тяготах в рабском плену.

"Все жили в лагере, лагерь был большой. Гоняли нас все время с автоматами, собаками, все голодные, изможденные падали без сил прямо на дороге, а их били плетками и травили на них собак. Мы с моей подругой по несчастью 2 раза пытались бежать. Но что мы соображали? Просто уходили из этого лагеря и долго бродили по лесу. Как-то ушли и долго шли по лесу, решили отдохнуть, присели под деревом, а тут вышка с немцами, нас и забрали в штрафной. Каждую ночь в штрафную часть приезжали немцы и забирали девчонок с длинными волосами, а возвращали уже стриженными. Потом нас снова на завод отправили. Голод был таким, что мы питались червями. Сварят нам шпинат, где червяки плавают, выловишь этих червяков, похлебаешь и наелся. Бывало, на работе так устаешь, что засыпаешь на ходу: где шла, там и упала, заснула, и тебя мастер стучит и показывает, что надо работу до ума довести. Я работала на сварке, варила какие-то запчасти. Потом наш лагерь с заводом разбомбили и нас отправили на шахту. Но туда малых не брали, поставили возле сортировочной ленты".

По ее словам, в родную Николаевку из Германии вернулись далеко не все: "Освобождали нас американцы, домой всех отправили, но живыми из нашего эшелона вернулось в поселок только трое. Я не знаю, сколько человек уехало, помню только, что очень много нас вывезли из Николаевки".

"Не знаю, что меня держало. Нас никуда не выпускали с территории лагеря, какая ж надежда могла быть? Но нам присылали маленькие посылки, правда, только с семечками. Посылочки приходили из Николаевки - Красный крест тогда от нас отказался, и только из дому мама присылала маленькие посылочки с семечками", - вспоминает Валентина Максимовна.

"Это осталось со мной на всю жизнь. Из памяти многое уходит, а горе осталось – не желаю такого никому. Тебе 14 лет, а ты раздеваешься и голой идешь к немцу брать "барахло", он толкает его в большую печку для дезинфекции. А ты в это время стоишь голая и ждешь. Потом из печки вытаскивает, и только тогда ты уходишь. Это пережить надо, чтобы понять, как нам было страшно и унизительно… Они нас не считали за людей, им нужны были рабы, которые бы полностью им подчинялись", - делится сокровенным собеседница, потом смущается и замолкает. Слишком тяжело ей даются эти слова, от которых мурашки идут по коже, и мелькает мысль, что в их недосказанности скрывается ужасная правда надругательств и насилия, которые совершались над подростками.

Возвращение на Родину тоже было не из легких: в родном поселке на Валентину смотрели с недоверием. "Домой я вернулась только в 45-м, когда нас американцы освободили и передали нашим. Правда, первое время на меня косо смотрели, потому что я там очень долго пробыла, а никто здесь толком не знал, что мне пришлось пережить", - рассказала она.

Удивительно, что после всех испытаний Валентина нашла в себе силы жить дальше. Она много лет проработала в родном поселке, получила за свою трудовую деятельность орден, воспитала 3 детей и смогла до старости сохранить бодрость духа и оптимизм.

"Жаловаться мне не на что, вот только здоровье – уже тяжело ходить. Иногда я сама удивляюсь, как я могу жить, но я сама везде хожу, делаю каждый день зарядку. Наверное, наше поколение трудности закалили", - уверена Валентина Максимовна.