Александр Герцен: Последние два десятилетия – годы колоссального разграбления культурных ценностей Крыма

Какое место занимает Мангуп в истории Крыма и "прилегающего к нему континента"?

Да, действительно, Мангуп, это не только Крым, и даже не только Европа, это значительно более широкое понятие, поскольку этот памятник сконцентрировал в себе квинтэссенцию истории Евразии, практически, всего средневекового периода. Интерес к этому памятнику возник не сегодня. Патриарх российской археологии граф Алексей Сергеевич Уваров, развернувший в 1853 в Херсонесе большие раскопки, тогда же посетил и Мангуп. Уваров провел там первые раскопки и указал на то, что это памятник исключительно перспективный для развертывания исследований в области евразийской истории и археологии.

Уже тогда хорошо знали, что Мангуп был тесно связан с Московским государством и входил в поле интересов Ивана III. Знали о том, что Мангуп героически оборонялся во время нашествия турок-осман на Крымский полуостров. Уваровым и было заложено археологическое изучение этого памятника.

Сейчас мы даже не столько начинаем что-то новое, сколько продолжаем или завершаем то, что начали наши предшественники в конце XIX – первой половине XX веков. Хотя, теперь мы, конечно, знаем значительно больше, чем те, кто начинал эти работы. Мангуп предстает перед нами, как комплексное поселение, прошедшее несколько значительных этапов, которые отражают крупные срезы в истории Евразии.

Мангуп представляет не только академический интерес. Этот памятник имеет огромное просветительское значение. Он позволяет путем экскурсионного показа проиллюстрировать крупные исторические блоки. Поэтому в последние годы мы больше уделяем внимание не столько развертыванию новых исследований каких-то не затронутых ранее объектов, сколько стараемся больше позаботиться о приведении их в экспозиционное состояние.

В ваших экспедициях регулярно участвуют и российские коллеги...

Долгие годы мы сотрудничали с Уральским университетом (недавно он вошел в состав Федерального университета). Уральцы в составе нашей экспедиции занимались изучением Мангупской базилики. Это огромный по масштабам раннего средневековья, храм, достойный Мангупа, как центра византийского военно-административного округа. Построенная в середине VI века при императоре Юстиниане I, базилика просуществовала до захвата города османами – до 1475 года.

К настоящему моменту это сотрудничество уже не имеет прежнего масштаба, но на Мангуп продолжают приезжать группы студентов из Екатеринбурга.

Тесно сотрудничаем с Воронежем, который, надо сказать, дает нам пример того, как можно широко организовывать молодежное движение в области именно археологических исследований. Уже 15 лет группы археологов, организованные воронежским Центром молодежного туризма, участвуют в наших исследованиях.

Сотрудничество крымчан с российскими археологами распространяется и на изучение других древних памятников?

Вообще, надо сказать, что российские археологи в Крыму играют значительную роль. Речь идет не о точечном изучении каких-то объектов, а о более масштабном сотрудничестве. Ежегодно в составе крымских и украинских экспедиций на полуострове работает около 15-20 российских групп.

Исследования на Керченском полуострове в основном осуществляются российскими экспедициями и финансируются российской стороной, что очень важно. Организатор этих исследований - известный ученый-физик из Обнинска Вячеслав Письменный, который находит финансирование для этих работ, и они ведутся на протяжении последних 20 лет в неослабевающем темпе.

Активно участвуют в изучении истории Крыма Государственный Эрмитаж, ежегодно отправляющий на Керченский полуостров 3 экспедиции, Институт археологии РАН и Государственный музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина. Например, археолог Владимир Толстиков руководит многолетней экспедицией Музея имени Пушкина, которая изучает руины древнего Пантикапея – столицы Боспорского царства.

У россиян возникали проблемы с получением разрешений украинских властей на проведение работ?

Установлено такое правило, что руководить экспедициями, получать "открытый лист" на руководство проведением исследований могут только археологи, имеющие украинское гражданство. Некоторые сложности это, конечно, вызывает, но такова общемировая практика. В России, насколько я знаю, такой же порядок.

Есть ли существенная разница в ресурсах, которыми обладают российские и украинские археологи?

В России, конечно, работа археологических экспедиций финансируется значительно лучше. Они имеют возможность работать и за пределами страны. Украинское финансирование – скудное. Могу сказать, например, что все сотрудники киевского Института археологии не на полных ставках сейчас работают. Даже доктора наук. В этом отношении, конечно, условия стесненные.

Сильно ли различается российская и украинская нормативная база, регулирующая исследования?

В целом, отличий почти нет. Правда, на Украине есть проблема с так называемыми "дозвилами" - разрешениями. Она, как мне кажется, создана искусственно. Получить "открытый лист" археолог может добросовестно проведя сезон, подготовив полный отчет об исследованиях, который принимает Институт археологии НАНУ. С этим проблем нет. Но нужно получить еще один документ – "дозвил", разрешение на изучение недвижимого памятника культуры. Его выдает департамент министерства культуры Украины. В последние годы это всегда было большой проблемой. При этом, в министерстве отчет, фактически, не рассматривался. Чиновник должен просто принять соответствующую заявку, получить от Института археологии заключение, что отчет принят, и выдать "дозвил".

Но эти "дозвилы", что называется, просто песня. Потому что, например, в позапрошлом году я его получил в конце сентября, когда раскопки уже были закончены. В прошлом году пораньше – в конце июля. Практически, все с этим сталкиваются. А формально без этого документа выезжать в поле нельзя. То есть, если буквально следовать закону, то археологи просто не смогли бы вести исследования, а полевой сезон был бы сорван. Этот порядок должен быть изменен. Какими сдвигами в нашей жизни он может быть изменен, это отдельный вопрос.

Вы сказали, что много усилий уходит на приведение объектов в экспозиционное состояние. Дает ли туризм какую-то подпитку науке?

Это никак не связано с деятельностью археологов. Туристическая работа, в случае с Мангупом, например, проводится в рамках Бахчисарайского историко-культурного заповедника. Заповедник поддерживает на объекте порядок, содержит охрану, и уже по мере возможности он финансирует и археологические исследования. Но могу сразу сказать, что последние два года этого финансирования со стороны заповедника не было.

Есть другая проблема, которая, как мы надеемся, будет преодолена в этом году. Дело в том, что Мангуп, это памятник двойного, вернее даже тройного подчинения. Это и объект культурного наследия, и поэтому он находится в распоряжении Бахчисарайского заповедника, как учреждения Министерства культуры Украины. С другой стороны, он и памятник природы, соответственно у него есть и другое управление по линии крымского Рескомитета по охране природных ресурсов. Плюс к этому была еще и киевская природоохранная организация, которая тоже занималась подобными объектами, устанавливала определенный режим их использования.

И вот эти три ведомства между собой очень и очень не ладили. А попадали между этими жерновами, как раз, археологи. На Мангупе археологическая экспедиция находится на постоянной основе, поэтому к ней, в первую очередь, и предъявляют претензии. Хотя, археологи являются и защитниками памятника от «диких» посетителей.

Вот это противостояние государственных организаций создает наибольшие трудности в проведении исследований. Там взаимоисключающие требования. Ведь археолог при проведении работ должен расчистить участок исследования, снять поверхностный слой почвы, культурные слои, разобрать каменные завалы. Для поддержания лагеря нужна кухня и так далее. Эти моменты напрочь исключаются природоохранными структурами. Органы природоохраны представляли себя в роли монополистов.

Сейчас по Мангупу, кажется, достигнуто взаимопонимание, что это комплексный памятник и доминирует именно его историческая составляющая. И надо же не забывать о поддержании памятников в экспозиционном состоянии. Потому что, если доводить до абсурда, вырубка растительности, которая закрывает объекты и способствует разрушению кладок, совершенно немыслима с позиции природоохраны. Вот такой раздрай, такая шизофреническая ситуация в последние годы нас очень будоражила. Приходилось тратить очень много сил, чтобы утрясать все эти вопросы.

Где, по Вашему мнению, острее стоит проблема "черных копателей", в России или на Украине?

Она везде приблизительно одинаково остро стоит. Но в Крыму особенно, потому что здесь есть выдающиеся памятники. Одна из проблем: у нас не выделяется достаточно средств на охрану этих объектов. И вообще много вопросов к самой методике охраны. Например, крымский Рескомитет по охране культурного наследия предпринял такую тактику, которая используется в России, а еще шире в Европе: там, чтобы предотвратить «бродяжничество» с металлоискателями, на территории археологических объектов разбрасывают металлическую стружку. У нас это предприняли на Бакле ("пещерный город" в Бахчисарайском районе Крыма), но это встретило бурное сопротивление у соответствующих органов в Киеве.

Но главная проблема в том, что силовые структуры исключены из работы по охране археологических памятников. У нас этим в прошлые годы немного занималась Служба безопасности Украины, но потом и ее отстранили – это, мол, не ваше дело. А органы внутренних дел этим тоже не занимаются. Естественно, на местах те же участковые прекрасно знают кто, когда и где копает. Но эта работа для них является побочной, за нее с них не спрашивают.

Интересная линия прослеживается: с одной стороны, украинские власти не только систематически игнорируют вопросы борьбы с грабителями археологических памятников, но и прямо отстраняют силовиков от охраны. А с другой, олигархи устраивают за рубежом выставки своих коллекций со множеством экспонатов, явно добытых "черными копателями". То же скифское золото, например, легально в частные руки попадает в редчайших случаях…

Да, мы это видим. Не знаю, как сейчас, но чуть раньше грабителям поступали специальные заказы, что именно коллекционеру требуется. Работа на заказ шла. Драгметаллы уходят по хорошо отлаженным каналам, и мы это все видим в зарубежных государственных и частных собраниях, а заодно и в частных коллекциях на Украине.

Последние два десятка лет – это годы немыслимого, колоссального разграбления культурных ценностей. Такого массированного ограбления памятников в истории нашей страны не было. Хочется верить, что больше уже и не будет…