Александр Герцен: Охрана археологических памятников – это общенародное дело

Александр Германович, каково самое «больное место» в вопросе сохранения культурного наследия Крыма?

На встрече с президентом вопрос стоял о состоянии историко-культурного наследия Крыма вообще. И прежде всего, самой уязвимой его части – археологических памятников, которые требуют значительных усилий как в сбережении, так и в охране. Это, действительно, у нас больное место. Эта проблема у нас на памяти, на слуху и перед глазами уже четверть века. Масштабные грабительские раскопки археологических памятников Крыма развернулись примерно с 1989 года. С годами, уничтожение археологических памятников развернулось в таких масштабах, которые и не снились. Но меры, к сожалению, принимались самые минимальные.

Особенно интенсивно грабили памятники, которые находятся в лесной и горно-лесной зоне. Это чаще всего были некрополи, кладбища и поселения раннего средневековья, когда население сохраняло обряд вещеположения – вместе с покойником клали и богатый инвентарь. Именно потому эти археологические объекты подвергались чудовищному разграблению. А появление металлоискателей стало буквально «чумой» для археологических памятников.

Уже тогда была создана государственная служба, в обязанности которой входила, в том числе и охрана археологических памятников. Положение о Государственном комитете по охране культурного наследия было введено еще в Конституцию Крыма. Даже в России, между прочим, таких структур не было. Они только сейчас будут, очевидно, создаваться. Но возможности, ресурсы этого комитета совершенно не соответствовали масштабам разграбления. Возможности музеев и заповедников тоже очень ограничены. У них есть свои музейные комплексы, где протекает основная работа. А археологические объекты в основном находятся так сказать на периферии, и они уже по остаточному принципу ими занимались. Причем чаще всего сотрудники это делали на голом энтузиазме. И не всегда это приветствовалось руководством музейных учреждений. Такой, к сожалению, подход тоже имел место. Ещё и потому, что музеи и заповедники включены в систему минкульта. А оно имеет очень широкий диапазон деятельности: музыка, кино, театры, развлекательно-просветительская индустрия и т. д. А объекты археологии – очень специфические, требуют особого подхода и особой подготовки специалистов для работы с ними.

Археология находится, по сути, на стыке нескольких структур?

Она требует иной, оперативной работы хорошо подготовленных сотрудников, которых не так много. Например, работы по организации экспедиций, установлению охранных знаков. Потому что многие люди, оказавшись на археологическом объекте, просто бывают не информированы о том, что объект находится под охраной государства. И грабители обычно этим пользуются. Когда их ловят на месте преступления, говорят, что не знали, увидели яму и залезли туда, что нет никаких предупреждающих знаков или информационных досок. Их установка – недешевая вещь. Археология вообще стоит дорого.

В то же время, если правильно все организовать, наладить инфраструктуру, решить вопросы с дорогами, транспортом, местами отдыха людей, оборудованием туристических маршрутов на современном уровне, эти объекты могут давать хороший доход в государственную казну. Все это у нас эпизодически делается, но о системе говорить не приходится. Хотя туризм – одно из основных направлений развития хозяйственной и экономической жизни Крыма, до этого ни руки, ни ноги тех, кто обязан этим заниматься, пока не доходят. Я уже не говорю о том, что денежные потоки идут вокруг да около.

А частный бизнес рано это понял и неплохо зарабатывает на археологических памятниках?

И, к сожалению, не всегда бережно относится к их содержанию и использованию. Очень плохой пример – Эски-Кермен, где прямо в строгой охранной зоне построены кафе, бассейны, а в культурном слое пещеры оборудуются как гостиничные номера. Это вообще, извините, ни в какие ворота не лезет! И ни с каким законодательством не вяжется, ни с украинским, ни с российским тем более. Но в свое время там провели распаевание земли, куда попали участки, которые как раз не должны были этому подлежать. А надзорные органы тогда закрывали глаза на это безобразие. И примеров таких на территории Крыма, увы, много.

Хотя памятники археологии – это государственное имущество.

И государство при этом трубит, что это его достояние. Но достоянием надо заниматься. Оно должно быть прежде всего хорошо документировано. Как документы на квартиру, например, или на земельный участок оформляются. Тем более такие документы должны быть на археологические объекты. Чтобы их защищать, надо понимать, что защищать, иметь представление о реальном содержании данного объекта, его границах и т. д. И эти документы – паспорта – должны обладать прежде всего высокой степенью достоверности, а отсюда и юридической силой. Документация выявленных археологических памятников создавалась в основном в 60-70-е годы. Качество ее совершенно не соответствует требованиям современного оформления такого рода юридических документов. Эту работу, прежде всего, должен проводить Комитет по культурному наследию, который также может привлекать к ней специалистов. Но комитет сжат. Особенно поражает количество людей, которые должны этим на местности заниматься. Задавая вопрос президенту, я об этом тоже сказал. В комитете работает много наших выпускников, которые знают об этой проблеме не понаслышке. Но они завалены таким количеством бумаг, отписок, согласований, что им не до выездов на памятники. А инспекторов чуть ли не пять человек всего. На огромный Ленинский район – один, на Южный берег – тоже. Ну что может сделать один человек?!

А местные администрации, на территории которых находятся археологические памятники, не обязаны их охранять?

Это еще один больной вопрос – отношение местных администраций и правоохранительных органов к проблеме. Они в основном не видят ее, или имитируют деятельность, или откровенно отмахиваются, потому что тоже завалены важной управленческой работой. А пресекать, например, действия тех же грабителей с позиции юриспруденции могут только представители силовых структур, а не энтузиасты или общественные инспекторы. Кстати, они очень пригодились бы. И сейчас поставлен вопрос о том, чтобы создать группы таких общественных инспекторов. Конечно они не будут вязать этих грабителей и приводить в соответствующие органы. Но могут получить необходимую информацию и передать ее в Комитет по охране культурного наследия, в местные органы, которые формально отвечают за то, что происходит на подведомственной им территории. И это очень важный момент. Потому что как раз между получением информации о грабителях, сигналом и принятием мер – огромная пропасть!

Я могу твердо сказать, что большая часть из тех археологических предметов, что идет на черный антикварный рынок, – из источников, некрополей, в основном даже неизвестных археологам. Грабители сами производят активную поисковую работу, которую не могут, например, себе позволить археологи, так как тоже завалены текущей работой на уже исследуемых объектах. А системная, постоянная работа по поиску и выявлению новых археологических объектов почти не проводится.

Владимир Путин занимается этой действительно важной темой. Оказывается, я об этом не знал, он сделал предписание в министерство культуры РФ об усилении деятельности по охране памятников археологии. И когда мне было предоставлено слово на форуме, я подчеркнул, что одно из направлений, в котором мог бы действовать ОНФ, это именно охрана и спасение культурного наследия. Здесь сил организаций, как говорится, к тому приставленных, явно не хватает. По разным причинам – скудность бюджета, недостаток сотрудников и даже непонимание значимости сохранения археологических памятников от разграбления. Есть еще и политическая подоплека.

То есть?

Мы все время подчеркиваем, что Крым – многонациональный и полиэтнический. И что касается археологических памятников, люди могут ошибаться, считать, что это «наше», а это нет. Но земля всех объединяет. И археология, можно сказать, всех мирит. Для нас, археологов, все, что является итогом большого человеческого труда, усилий, разума, каких-то культурных традиций, – бесценно. И, выявляя это, мы тем самым проявляем прежде всего уважение к человеческому, общественному труду в этих археологических памятниках. И, конечно, к тем, кто сегодня живет на этой земле. Археологические объекты – наш геном. И он состоит не только из того, что в нашем организме заложено родителями. В нашем сознании есть еще и культурно-исторический геном.

Что было включено в предложения, которые просил сформулировать президент?

Если коротко, то это предложения привлечения и выработки направлений деятельности в целом ОНФ, чтобы охрана культурного наследия стала одним из спектров его работы. Это прежде всего сбор информации об археологических объектах неравнодушными людьми, налаживание на местах информационной сети. И над этим надо работать. Необходимо расширять волонтерскую работу в этом направлении. Например, в тех же археологических экспедициях всегда есть дефицит рабочих рук при консервации и реставрации археологических памятников. Охрана археологических памятников – это общенародное дело. Поэтому надо вести широкую просветительскую работу в этом направлении, в СМИ, по линии общества «Знание». Например, в советское время этим занимались очень масштабно, активно привлекались студенты. Все это надо восстанавливать. Только сообща, всем миром мы сможем сохранить наше культурное наследие, в том числе и археологические памятники, а значит, сохранить себя и по праву гордиться тем, что мы крымчане.

Да, вопросу охраны культурного наследия в Республике Крым уделяется большое внимание. Но его явно не хватает. На полуострове расположено более двух тысяч объектов, и они по праву являются сокровищницей мировой культуры. И с точки зрения культурного наследия Крым – жемчужина России. Поэтому и в Ялте, на форуме ОНФ, Владимир Путин сказал, что для Крыма нет ничего важнее культурного наследия.